Аннотация
Неуверенная привязанность является трансдиагностическим личностным фактором, который может увеличивать риск психических проблем. Механизмы, лежащие в основе этой связи, могут частично объясняться одиночеством. Одиночество, распространенное в молодом возрасте, также связано с социальными отношениями и негативными последствиями для психического здоровья. Это исследование направлено на изучение того, связаны ли стили неуверенной привязанности с увеличением психических проблем, в частности с депрессивными симптомами и проблемным употреблением алкоголя, и является ли эта связь опосредованной одиночеством. Студенты одного из университетов Нидерландов (n = 265) в возрасте от 17 до 43 лет заполнили онлайн-опрос, оценивающий привязанность (ECR-SF), одиночество (DJGLS-11), социальную связанность (LSNS-6), депрессию (PHQ-9) и употребление алкоголя (AUDIT-C). Результаты показали, что у людей со смешанными стилями привязанности (высокие оценки по обоим измерениям — тревожному и избегающему) одиночество опосредовало положительную связь между стилем привязанности и депрессивными симптомами. Исследование модераторной медиации, в котором социальная связанность выступала в качестве модератора, показало, что одиночество опосредовало связь между привязанностью и депрессией у социально связанных молодых людей с тревожной привязанностью. Подобные результаты были получены и для употребления алкоголя, хотя направление связи отличалось: более одинокие студенты пили меньше. Обсуждаются последствия этих результатов с учетом будущих исследований и потенциала вмешательств, нацеленных на одиночество с точки зрения привязанности.

1. Введение

Теория привязанности, впервые сформулированная Джоном Боулби (1969), описывает, как чувство безопасности у младенца зависит от его отношений с опекуном. Эти ранние переживания могут сохраняться во взрослой жизни, определяя восприятие последующих отношений как безопасных или небезопасных (Fraley & Shaver, 2000; Roisman et al., 2007). Данная теория противопоставляет безопасный стиль привязанности двум небезопасным стилям, которые часто называют тревожной и избегающе-ориентированной привязанностью (Bowlby, 1969; Mikulincer & Shaver, 2017). Иногда описывается и четвертый смешанный или страхующий стиль, характеризующийся как тревожными, так и избегающе-ориентированными тенденциями (Bartholomew, 1990). Увеличивающиеся доказательства свидетельствуют о том, что небезопасная привязанность оказывает негативное влияние на психическое здоровье (Mikulincer & Shaver, 2017) и положительно ассоциируется с депрессивными симптомами (Bifulco et al., 2002; Conradi et al., 2018). Более того, крупный мета-анализ продольных исследований, проведенный Fairbairn et al. (2018), показал, что небезопасная привязанность предсказывает проблемы, связанные с употреблением веществ. Хотя эти результаты указывают на связь между стилем привязанности, депрессивными симптомами и проблемным употреблением алкоголя, малоизвестно, как именно или почему они связаны.

Одиночество, еще одно понятие, относящееся к восприятию социальных отношений, может помочь объяснить эту связь. Люди с небезопасной привязанностью сообщают о большем чувстве одиночества по сравнению с теми, кто обладает безопасной привязанностью (Bernardon et al., 2011; DiTommaso et al., 2003), хотя необходимы дополнительные исследования для определения конкретного влияния подтипов небезопасной привязанности. Неудивительно, что одиночество коррелирует с депрессией (Heikkinen & Kauppinen, 2004; Jaremka et al., 2013; Victor & Yang, 2012). Продольные данные указывают на то, что одиночество является уникальным фактором риска для развития депрессивных симптомов и увеличения употребления алкоголя (Åkerlind & Hörnquist, 1992; Cacioppo et al., 2006; Qualter et al., 2010; Stickley et al., 2014). Параллели между одиночеством и небезопасной привязанностью предполагают потенциальный механизм: люди с небезопасной привязанностью могут быть подвержены большему риску появления депрессивных симптомов и проблемного употребления алкоголя, поскольку они чувствуют себя более одинокими.

Кроме того, следует провести различие между одиночеством, которое возникает из-за неудовлетворенности человека качеством и/или количеством его отношений, и социальной связанностью (или изоляцией), которая относится к объективному состоянию его социального окружения (Perlman & Peplau, 1998). Социальная связанность может влиять на восприятие одиночества (De Jong-Gierveld & Van Tilburg, 2006); следовательно, она может умерять силу связи между привязанностью и одиночеством. В целом, необходимо лучше понять прямые и косвенные механизмы, связывающие стиль привязанности с результатами в области психического здоровья. Такие знания могут способствовать разработке интервенций для предотвращения или лечения связанных проблем, таких как депрессия и проблемное употребление алкоголя, учитывая специфические трудности, связанные с привязанностью и одиночеством.

1.1. Небезопасная привязанность и одиночество у студентов

Одиночество часто затрагивает студентов университетов, что нередко приводит к психическим расстройствам (Diehl et al., 2018). Действительно, одиночество наиболее распространено в подростковом и молодом возрасте (Hawkley & Cacioppo, 2010; Victor & Yang, 2012), и большинство студентов университетов попадает в эту демографическую группу. Более того, независимо от демографических характеристик, студенты сталкиваются с новым социальным контекстом и давлением формировать новые отношения (Maunder et al., 2013). Хотя этот переходный период обычно способствует одиночеству, его влияние может быть наиболее выраженным у людей с небезопасной привязанностью (DiTommaso et al., 2003; Wiseman et al., 2006).

Привязанность может влиять на восприятие себя и других, по-разному воздействуя на самооценку и социальные отношения, а значит, и на одиночество (Bartholomew, 1990; Mikulincer & Shaver, 2017). Согласно этой теории, люди с безопасной привязанностью имеют положительное мнение о себе и окружающих. В контексте университета такой студент может скучать по друзьям или семье, оставленным дома. Тем не менее, он может доверять, что эти отношения сохранятся, иметь позитивное отношение к формированию новых связей и обладать необходимыми социальными навыками (DiTommaso et al., 2003). В отличие от них, тревожно привязанный человек, имея негативное мнение о себе, но положительное о других, может испытывать сильное одиночество. У него может не быть тех социальных связей, которые могли бы компенсировать его низкую самооценку. Люди с негативным мнением о других (избегающе-ориентированная привязанность) могут избегать поиска новых отношений, хотя неясно, приводит ли это к одиночеству так же, как у тревожно привязанных. Наконец, люди со смешанной привязанностью, имея негативные взгляды на себя и окружающих, могут не знать, где искать поддержку. У них часто есть сильная потребность в близости (см. ECR-SF; Wei et al., 2007), но они могут разочаровываться, если другие не удовлетворяют эти потребности. Это может привести к одиночеству и социальной изоляции. В итоге, стиль привязанности определяет, как студенты воспринимают себя и других: эти восприятия влияют на уровень их одиночества и социальной связанности. В свою очередь, уровень одиночества и социальной связанности может повлиять на вероятность возникновения у студента психических расстройств.

1.2. Настоящее исследование

Цель данного исследования – выяснить, является ли одиночество медиатором связи между стилем привязанности и психическим здоровьем. Мы выдвигаем гипотезу, что одиночество медиирует связь между небезопасными стилями привязанности и психическими расстройствами — в частности, депрессивной симптоматикой и проблемным употреблением алкоголя, что является распространенной проблемой среди студентов университетов (Ibrahim et al., 2013; Karam et al., 2007). Кроме того, мы исследуем, влияет ли социальная связанность на связь между стилем привязанности и одиночеством.

2. Материалы и методы

2.1. Участники и процедуры

С сентября 2019 года в исследование были привлечены студенты бакалавриата и магистратуры одного из университетов Нидерландов. Для исключения влияния пандемии COVID-19 и связанных с ней ограничений мы использовали данные, собранные до марта 2020 года. В нашей выборке (N = 278) 74% составили женщины (n = 195). Средний возраст участников составил 22,73 года (SD = 3,81), с диапазоном от 17 до 43 лет. В выборке были как местные, так и международные студенты: 147 (56%) заполнили анкету на голландском языке, а 118 (45%) — на английском.

Данные были собраны в рамках более масштабного исследования (Klein et al., 2021) с определенными критериями включения. Студенты (n = 22,597) в возрасте 16 лет и старше получили по электронной почте первоначальную анкету; 7011 из них ответили. Те, кто сообщили о легких или тяжелых симптомах депрессии (баллы CES-D ≥16; Radloff, 1977) и/или тревожности (баллы GAD-7 ≥5; Spitzer, Kroenke, Williams, & Löwe, 2006), были приглашены продолжить участие (n = 5717). Студенты, предоставившие информированное согласие, прошли телефонное интервью (n = 341). Критерии исключения включали: 1) наличие текущих или недавних маниакальных эпизодов и/или психотических симптомов согласно MINI International Neuropsychiatric Interview (Sheehan et al., 1998), и 2) текущее психологическое лечение по поводу депрессии и/или тревожности. Оставшиеся 312 участников были приглашены заполнить онлайн-опрос, за который не предусматривались вознаграждения.

2.2. Материалы

2.2.1. Стиль привязанности

Стиль привязанности оценивался с использованием сокращенной версии шкалы самозаполнения “Переписка в близких отношениях” (ECR-SF; Wei et al., 2007). Шесть пунктов оценивали тревожность привязанности, а шесть — избегание привязанности, каждый из которых оценивался по шкале от 1 (категорически не согласен) до 7 (категорически согласен). В выборке американских студентов ECR-SF показал коэффициенты альфа Кронбаха (α) 0.78 для подшкалы тревожности и 0.84 для подшкалы избегания (Wei et al., 2007).

2.2.2. Одиночество

Одиночество оценивалось с помощью Шкалы одиночества де Йонг Гирвелда (DJGLS-11; De Jong-Gierveld & Van Tilburg, 2006). Этот инструмент позволяет оценить восприятие индивидом своей социальной среды с помощью 11 пунктов, каждый из которых оценивается от 1 (нет!) до 5 (да!). Результаты делятся на категории: 0–2 (не одинок), 3–8 (умеренно одинок) и 9–11 (сильно или очень сильно одинок). Авторы шкалы сообщают о типичной надежности α = 0.80 до 0.90.

2.2.3. Депрессивные симптомы

Депрессивные симптомы оценивались с помощью Опросника по психическому здоровью (PHQ-9; Kroenke et al., 2001), который состоит из 9 вопросов, касающихся симптомов за последние две недели, таких как настроение, сон и аппетит. Пункты оцениваются от 0 (совсем не) до 3 (почти каждый день), с общими баллами от 0 до 19. PHQ-9 подходит для выборок, находящихся в группе риска по депрессии, с высокой специфичностью (0.94) и несколько низкой чувствительностью (0.77; Wittkampf et al., 2007).

2.2.4. Употребление алкоголя

Употребление алкоголя измерялось с использованием сокращенной версии теста для выявления алкогольных расстройств — AUDIT-C (Bush et al., 1998). Этот инструмент состоит из 3 вопросов, которые оценивают количество и частоту употребления алкоголя, а также эпизоды запойного пьянства. Каждый вопрос оценивается по шкале от 0 до 4, а общий балл варьируется от 0 до 12. Более высокие баллы указывают на более опасное употребление алкоголя. AUDIT-C прошел валидацию в студенческих популяциях (Verhoog et al., 2020).

2.2.5. Социальная связанность

Социальная связанность измерялась с помощью сокращенной шкалы социальной сети Луббена (LSNS-6; Lubben et al., 2006), которая представляет собой самозаполняемую анкету, оценивающую качество и количество социальных отношений. Три вопроса касаются отношений с членами семьи (например, “Сколько родственников вы видите или слышите хотя бы раз в месяц?”), а три — с несемейными членами (например, “Сколько друзей вам близки так, что вы могли бы обратиться к ним за помощью?”). Ответы варьируются от 0 (нет) до 5 (девять и более), а общий балл составляет от 0 до 30. Баллы ≤12 указывают на социальную изоляцию. LSNS-6 продемонстрировала хорошую внутреннюю согласованность (α = 0.83) среди пожилых людей в европейских популяциях (Lubben et al., 2006).

2.3. Обработка и анализ данных

Данные были проанализированы с использованием IBM SPSS Statistics 26 (IBM, 2019). Для всех переменных были рассчитаны описательные и частотные статистики (Таблица 1). Z-значения >3 считались выбросами. Для средних значений PHQ-9, AUDIT-C и DJGLS-11 по полу и языку были проведены t-тесты для независимых выборок

Люди, набравшие низкие баллы по обоим измерениям, были отнесены к категории “безопасные”, те, кто набрал высокий балл только по избеганию, — к категории “избегающие”, те, кто набрал высокий балл только по тревоге, — к категории “тревожные”, а те, кто набрал высокий балл по обоим измерениям, — к категории “смешанные”. Поскольку привязанность была операционализирована как многокатегориальный предшественник с четырьмя категориями, она была преобразована в три индикаторные переменные в статистической модели (Hayes, 2018). Категория “безопасная привязанность” использовалась в качестве референса для создания индикаторных переменных X1 (тревожная), X2 (избегающая) и X3 (смешанная).

Для анализа были проведены две медиаторные оценки с использованием Process (Hayes, 2018). Зависимыми переменными были симптомы депрессии (Y1) и употребление алкоголя (Y2), обе переменные непрерывные. Мы проверяли, является ли одиночество (медиатор) посредником в связи между стилем привязанности (независимая переменная) и каждой зависимой переменной (процессуальная модель 4, см. Рис. 1). Эксплоративный анализ модерации медиатора (модель 7) проверял, влияет ли социальная связанность на эту косвенную связь (Рис. 2). Для обеих моделей категория “безопасная привязанность” использовалась в качестве индикаторной переменной для сравнения с каждой категорией небезопасной привязанности. Косвенные эффекты считались значительными, если 95% доверительные интервалы бутстрепа на основе 5000 бутстреп-выборок не пересекали ноль.

3. Результаты

Десять дублирующих случаев были удалены. Поскольку случаи с пропущенными данными были редкими (n = 3), они были удалены с использованием метода полного исключения (Schafer & Graham, 2002). После этих исключений осталось n = 265. Один выброс с z-значением 3.03 по AUDIT-C был найден, но не исключен. Тесты на коллинеарность показали коэффициенты инфляции дисперсии ниже 2, что указывает на отсутствие проблемы мультиколлинеарности (O’Brien, 2007). Медианные баллы по тревожной привязанности (Mdn = 3.33) и избеганию (Mdn = 3.50) привели к следующим категориям: безопасные (n = 86), тревожные (n = 51), избегающие (n = 41) и смешанные (n = 87). Половина участников сообщила о умеренном одиночестве (49%, n = 131), а четверть (23%, n = 62) — о сильном или очень сильном одиночестве. Двадцать два процента оказались социально изолированными (n = 58).

3.1. Медиированный эффект стиля привязанности на результаты здоровья

Первый медиаторный анализ показал значительный относительный косвенный эффект (Hayes, 2018): одиночество медиирует связь между смешанной привязанностью и симптомами депрессии. Тест прямого эффекта X на Y1 оказался значительным (изменение R2 0.029, D(3, 260), p = .029), с значительным относительным прямым эффектом смешанной привязанности на симптомы депрессии. Для тревожной или избегающе-ориентированной привязанности не было найдено относительных прямых или косвенных эффектов на симптомы депрессии.

Смешанная привязанность была связана со снижением употребления алкоголя через одиночество. Тест прямого эффекта X на Y2 оказался значительным (изменение R2 0.038, D(3, 260), p = .016), с существенным относительным прямым эффектом избегающе-ориентированной привязанности на употребление алкоголя. Для тревожной привязанности не было найдено ни относительных прямых, ни косвенных эффектов на употребление алкоголя.

3.2. Эксплораторный анализ умеренного посредничества

Мы обнаружили эффект модерации медиатора для тревожной привязанности в отношении депрессии. Связь между привязанностью и симптомами депрессии осуществляется через одиночество, особенно у людей с тревожными стилями привязанности, которые имеют высокую социальную связанность. Для смешанной или избегающе-ориентированной привязанности значительных косвенных эффектов не было обнаружено.

Аналогично, мы нашли эффект модерации медиатора для тревожной привязанности в отношении употребления алкоголя. Связь между тревожной привязанностью и употреблением алкоголя осуществляется через одиночество, особенно для людей с тревожной привязанностью, которые имеют высокую социальную связанность. Для смешанной или избегающе-ориентированной привязанности значительных косвенных эффектов также не было обнаружено.

Эффект модерации медиатора описывает ситуацию, когда влияние медиатора (посредника) на связь между независимой и зависимой переменной изменяется в зависимости от уровня другой переменной, называемой модератором.

В контексте психологии и социальных наук:

• Медиатор — это переменная, которая объясняет механизм, через который независимая переменная влияет на зависимую. Например, если стиль привязанности (независимая переменная) влияет на уровень депрессии (зависимая переменная) через одиночество (медиатор), то одиночество объясняет, как и почему происходит это влияние.

• Модератор — это переменная, которая изменяет силу или направление связи между независимой и зависимой переменными. Например, если уровень социальной связанности (модератор) усиливает или ослабляет влияние одиночества (медиатора) на депрессию, то можно говорить о модерации.

Таким образом, эффект модерации медиатора указывает на то, что влияние медиатора (в данном случае одиночества) на зависимую переменную (например, депрессию или употребление алкоголя) зависит от уровня модератора (например, социальной связанности). Это позволяет более глубоко понять, при каких условиях или для каких групп людей наблюдаются определенные эффекты.

4. Обсуждение

Цель данного исследования заключалась в определении того, является ли одиночество медиатором связи между небезопасными стилями привязанности и распространенными проблемами психического здоровья (депрессией и употреблением алкоголя) среди студентов университетов. Мы исследовали, влияет ли уровень социальной связанности на силу ассоциации между стилем привязанности и одиночеством, а также на их совместное воздействие на психическое здоровье. В целом, результаты поддерживают как прямые, так и косвенные ассоциации между стилем привязанности и исследуемыми исходами. Направление связи различалось для употребления алкоголя: более одинокие студенты пили меньше.

Результаты простого медиаторного анализа подтверждают связь между смешанным стилем привязанности и увеличением симптомов депрессии. Часть этой ассоциации была прямой, а часть могла быть объяснена одиночеством. Это указывает на то, что студенты со смешанными стилями привязанности испытывают больше симптомов депрессии, чем студенты с безопасной привязанностью, и что это частично объясняется повышенным одиночеством. Эти данные согласуются с предыдущими исследованиями, показывающими, что люди с таким стилем привязанности реагируют на разлуку и одиночество с большим стрессом, чем люди с безопасной привязанностью, остаются тревожными даже в присутствии других и, скорее всего, проявляют наиболее выраженные признаки психопатологии (Mikulincer & Shaver, 2017).

Одиночество также выступало медиатором в связи между смешанным стилем привязанности и употреблением алкоголя, хотя направление этой связи противоречило нашим гипотезам. Студенты со смешанными стилями привязанности потребляли меньше алкоголя, чем студенты с безопасной привязанностью, когда чувствовали себя одинокими. Хотя существуют данные, связывающие одиночество с увеличением употребления алкоголя (Åkerlind & Hörnquist, 1992; Stickley et al., 2014), есть предположения, что эта связь может не сохраняться в студенческих популяциях (Cacioppo et al., 2002). Употребление алкоголя может быть в основном социальной активностью для молодых людей. Чувство одиночества может заставить студентов со смешанными стилями привязанности, которые имеют негативные взгляды на себя и окружающих (Bartholomew, 1990), избегать социальных ситуаций, где они в противном случае, вероятно, пили бы. Дальнейшие исследования должны сравнить эту модель медиаторного анализа среди студентов и общей взрослой популяции.

Эксплоративные анализы, сравнивающие категории небезопасной привязанности с безопасной, показали, что связь между тревожной привязанностью и симптомами депрессии была опосредована одиночеством, в зависимости от уровня социальной связанности студента. Возможно, студенты с тревожной привязанностью, которые имеют негативные взгляды на себя, но положительные взгляды на других (Bartholomew, 1990), поддерживают связи, чтобы избежать одиночества. Если они все же чувствуют себя одинокими, несмотря на это, они могут испытывать большую депрессию.

Социально связанные студенты с тревожными стилями привязанности менее склонны к употреблению алкоголя, когда чувствуют себя одинокими. Мы можем предложить аналогичную теорию, как и для смешанной привязанности: студенты с тревожными стилями могут избегать социальных ситуаций, когда чувствуют себя одинокими. Эффект такого поведения на употребление алкоголя может быть наиболее заметен у хорошо связанных людей, у которых было больше возможностей для социальной выпивки. Это интуитивно менее вероятно, поскольку тревожные люди, как правило, не воздерживаются от контактов с другими (Bartholomew, 1990; Mikulincer & Shaver, 2017). Динамика одиночества может оказывать уникальное влияние на этих людей, но для точного определения этого требуется дальнейшее исследование.

Наконец, наши анализы выявили прямую связь между избегающе-ориентированной привязанностью и увеличением употребления алкоголя. Литература действительно указывает на то, что небезопасные люди подвержены повышенному риску вредного употребления веществ (De Rick & Vanheule, 2007; Kassel et al., 2007), однако неясно, почему это касается только избегающего подтипа. Существуют ограниченные данные о том, что люди с избегающе-ориентированной привязанностью могут быть более подвержены риску алкогольных расстройств, чем другие небезопасные подтипы (Vungkhanching et al., 2004); необходимо провести дополнительные исследования, чтобы подтвердить эту ассоциацию и определить ее механизмы. С клинической точки зрения это может быть важно для выявления потенциала людей с избегающе-ориентированной привязанностью к не социальному, «тихому» употреблению алкоголя.

4.1. Ограничения исследования

Эти результаты следует интерпретировать с учетом ограничений. Во-первых, кросс-секционный подход к исследованию ограничивает возможности для причинных выводов. Мы не можем исключить возможность того, что зависимости могут быть иными, чем те, которые мы смоделировали: одиночество может ухудшать привязанность, а депрессивные симптомы могут увеличивать одиночество. Хотя это маловероятно (так как привязанность считается стабильной характеристикой), данное предположение должно быть проверено в будущих исследованиях с учетом возможных сопутствующих факторов и с использованием продольных данных (Rohrer, 2018).

Во-вторых, в данной выборке, состоящей из самовыборных и предварительно отобранных участников, вероятно, присутствует отборочный эффект. Уровень депрессивных жалоб оказался выше среднего, при этом 89% (n = 235) участников сообщили о легких до тяжелых симптомах (баллы 5–19; Kroenke et al., 2001). С другой стороны, 11% (n = 29) соответствовали критериям вредного употребления алкоголя (баллы ≥7 для женщин и ≥8 для мужчин), что ниже общего уровня распространенности в голландских студенческих популяциях (Verhoog et al., 2020). Для получения обобщаемых результатов необходимо провести репликацию с использованием случайной выборки из общей популяции.

Кроме того, мы обнаружили ассоциации между полом, языком и употреблением алкоголя. При достаточной мощности отдельные анализы по подгруппам (пол, язык, местные/международные студенты) могут дать дополнительные insights. Наконец, существуют ограничения инструментов и конструкций, использованных в данном исследовании. Например, LSNS-6 была валидирована только для пожилых людей. Самооценочные методы подвержены влиянию социального желаемого ответа и искажениям воспоминаний (Arnold & Feldman, 2017). В заключение, мы использовали категории привязанности для проведения анализов модерации и медиаторного анализа с использованием метода Process. Однако категории привязанности имеют свои ограничения, и в целом предпочтительнее использовать размерный подход к привязанности (Mikulincer & Shaver, 2017).

5. Заключение

Результаты поддерживают гипотезы о медиаторных моделях связи между привязанностью и психическим здоровьем, а также предлагают некоторые первоначальные идеи о роли социальной связанности. Хотя эти выводы являются предварительными, они подчеркивают возможный подход к пониманию и решению проблемы одиночества, особенно среди студентов. При адаптации к жизни в колледже и университете тревожно привязанные личности сталкиваются с вызовами, которые могут быть уникальны для их личностной динамики. Действительно, наши результаты перекликаются с другими исследованиями, указывая на то, что студенты с определенными стилями привязанности могут извлечь выгоду из специфических интервенций, направленных на снижение одиночества и депрессии (Wei et al., 2005). В совокупности, эти результаты подчеркивают потенциал интервенций, которые нацелены на одиночество с точки зрения привязанности.