Для женщин в конце девятнадцатого века в Британии получение университетской степени в области права могло открыть путь к прибыльной и престижной карьере, которая, хотя и имела профессиональный характер, не имела четкого названия, поскольку противоречила самой культуре экспертизы. Юридическая профессия, строго регулируемая мощными институтами, создала условия, исключающие женщин до 1919 года и принятия Закона о снятии юридических ограничений. Тем не менее, университеты, действующие по другим принципам, с осторожностью начали в 1870-х годах допускать женщин на лекции, а позже позволили им сдавать экзамены и, в конечном итоге, получать степень бакалавра права. Исторические исследования женщин и юридической профессии подчеркивают героические, но в конечном итоге безуспешные попытки этих выпускниц быть принятыми в адвокатуру или в ряды солиситоров. Однако, помимо этой борьбы, они нашли способы применить свои знания о юридической профессии, чтобы занять прибыльную нишу на ее пороге, а затем использовать свою академическую и профессиональную уверенность для выхода в публичную сферу. Элиза Орм (1848–1937), первая англичанка, получившая степень в области права в Лондонском университете в 1888 году, является центральной фигурой данного исследования, но она не была исключением. У нее были партнеры и коллеги, которые делали то же самое: Мэри Ричардсон и позже Рейна Лоренс, обе с дипломами Лондонского университета, на ранних этапах своей карьеры работали в одном офисе с Орм, в то время как Корнелия Сорабджи, ее коллега из Оксфорда, нашла свою нишу в индийской юридической практике. Вероятно, дальнейшие исследования выявят больше примеров аналогичных нестабильных, но успешных юридических специалистов.
Элиза Орм была тридцати девяти лет и уже находилась на среднем этапе своей карьеры, когда завершила степень, которую начала около пятнадцати лет назад. Работая в хорошо оборудованном офисе на Ченсери-Лейн в Лондоне, она и ее коллеги готовили документы для сделок с недвижимостью, регистрации патентов, завещаний, соглашений и ипотек — большинство из этих документов официально обрабатывались под именем мужчины-адвоката. Орм вспоминала в интервью 1903 года: «Я работала помощницей у десятка адвокатов по сделкам с недвижимостью, которые держали меня занятой подготовкой черновиков, которые им нужно было сделать срочно, и в течение двадцати пяти лет я находила это занятие как интересным, так и прибыльным». То, что она делала, было высококвалифицированным трудом; это было идентично повседневным задачам большинства мужчин, работающих в юридических фирмах, которые имели как академические, так и профессиональные квалификации. Работа юридического офиса — тогда и сейчас — в значительной степени состоит из высококвалифицированных и очень точных канцелярских задач, связанных с подготовкой и управлением юридическими документами. Это должно выполняться людьми, которые понимают принципы, стоящие за тем, что они читают и пишут, но существует различие между их функциональными навыками и профессиональными квалификациями, обычно связанными с этими навыками. Элиза Орм и ее коллеги нашли способы использовать это различие в своих интересах.
Для женщин юридическое образование открывало три ценных перспективы: регулярный доход от квалифицированной работы в бизнесе; возможность создать публичную идентичность, связанную с избранными делами; и фриланс-возможности, которые улучшали их публичный имидж, не нанося ущерба бизнесу и доходу. После введения в раннюю жизнь Элизы Орм, эта глава рассматривает каждую из этих трех возможностей и завершается анализом ее посмертной репутации (или ее отсутствия).
Семья и образование
Родителями Элизы Орм были Чарльз Орм, дистиллятор и химик-производственник, и Элиза Эндрюс, которая когда-то работала гувернанткой у поэтессы Элизабеты Барретт Браунинг. Они поженились в 1832 году и жили в большом и комфортабельном доме в Лондоне, недалеко от Регентского парка. У них было шесть дочерей и два сына, за которыми заботились как минимум четыре домашних работника. Одна из дочерей, Розалин, вышла замуж за литературного ученого Дэвида Массона, а другая, Джулия, стала женой пионера неврологии Генри Чарлтона Бастиана. Обе молодые семьи некоторое время жили вместе, пока их младшая сестра Элиза Орм росла. Среди гостей семьи были такие известные личности, как Томас Карлейль и Джон Стюарт Милль. Обстановка была процветающей, интеллектуальной, политически и социально прогрессивной и безопасной.
В 1869 году, едва достигнув двадцатилетнего возраста, Элиза Орм стала одной из девяти женщин, которые сдали первый Общий экзамен для женщин в Университетском колледже Лондона (UCL). Она успешно прошла его с отличием и начала получать высшее образование. Элиза уже начала выражать свои политические взгляды и личные амбиции, присоединившись к Исполнительному комитету Национального комитета за права женщин, но на тот момент ее карьерные устремления могли быть неясны. В 1870 году она получила Специальный сертификат Университета Лондона по физике и химии. Два года спустя она начала изучать право в UCL, также планируя получить Специальные сертификаты по математике и механике, а в 1872–1873 годах изучала политическую экономию. В 1874 году она выиграла приз по юриспруденции, а в том же году была опубликована ее статья «Здоровомыслящие женщины» в журнале Examiner. В двадцать пять лет она открыла собственный бизнес на Ченсери-Лейн, продолжая учебу. В 1876 году она заняла первое место на экзамене по римскому праву и получила стипендию Хьюма по юриспруденции (несмотря на протесты одного из мужчин-конкурентов), а в 1880 году с отличием сдала первый из двух экзаменов на степень LL.B. Окончательно степень была присуждена ей в мае 1888 года, когда она уже была уважаемой общественной фигурой.
Большая часть информации о Элизе Орм и ее семье собирается из публичных источников — журналистских статей, переписей населения, завещаний, городских справочников и тому подобного. Ее личные и деловые записи, по всей видимости, были утеряны, и поэтому трудно оценить ее мотивацию. Однако важным исключением являются письма, которые она написала Хелен Тейлор, начиная с 7 декабря 1872 года; Тейлор была падчерицей Джона Стюарта Милля и важной фигурой в движении за права женщин, и их замечательная переписка сохранилась.
Мало кто из лидеров современного женского движения имел реальные амбиции войти в юридическую профессию, где существовала строгая регламентация и предвзятость по отношению к женщинам. Тейлор и другие были сосредоточены на огромных вызовах в медицине, а также на борьбе за избирательные права и открытии нескольких достойных профессий для незамужних женщин, нуждающихся в скромном доходе. Тем не менее, Орм спокойно искала совет Тейлор, прежде чем оставить свои научные исследования ради изучения права:
«В течение нескольких месяцев я размышляла о наилучшем способе входа в юридическую профессию. Профессор и миссис Кэрнс, которые проявили добрейший интерес к этому вопросу, одобрили мое решение написать вам за советом. Прежде чем изложить свои планы и трудности, мне следует объяснить, почему я взялась за, казалось бы, безнадежное дело. С тех пор как я активно работаю в комитете за права женщин, я пришла к убеждению, что нам, вероятно, предстоит много лет работы, и что ничто так не помогает этому вопросу, как практическая работа, выполняемая женщинами. Господин Кэрнс и господин Фосетт также придерживаются этого мнения, а мой шурин, господин Массон, всегда настоятельно его поддерживал. Поэтому я оставила пост секретаря Исполнительного комитета Лондонского национального общества за права женщин с четкой целью заняться практической работой, если это возможно, и одновременно оставаться публичной сторонницей дела, которое, по моему мнению, имеет первостепенное значение. Я решила изучать право (1) потому, что вижу необходимость объяснять женщинам их реальное положение с юридической точки зрения; (2) потому, что это прибыльная профессия, которая должна быть открыта для женщин. Способ, которым я собираюсь сделать такую попытку, имеет такое важное значение, что я была бы готова отказаться от всей публичной деятельности, если бы опытные друзья посчитали, что время выбрано неудачно или что я не подходящий человек для начала этого пути. В противном случае я готова упорно работать над этой темой, независимо от того, примут ли меня в качестве студентки, и собирать поддержку и симпатии по мере продвижения. В 1869 году я сдала Общий экзамен в Университете Лондона, а в 1870 году получила Специальный сертификат по физике и химии. Я планирую получить аналогичные сертификаты по математике и механике, а также по политической экономии в следующем мае, если это возможно. Мне 24 года, и я достаточно сильна, чтобы работать усердно, не нанося себе вреда. Я рассказываю вам эти подробности, потому что считаю несправедливым просить вашего совета, не предоставив полной информации».
Милл и Тейлор отреагировали на просьбу Элизы Орм довольно доброжелательно, предложив как финансовую, так и моральную поддержку. Безусловно, имена таких сторонников, как Дэвид Массон, Джон Эллиот Кэрнс и Генри Фосетт, придавали ей уверенности, ведь Милл и Тейлор были знакомы с Орм через движение за права женщин. Элиза Орм определила свою карьерную цель, сочетая личные амбиции и стратегический подход, что стало характерной чертой следующих тридцати лет ее жизни.
Юридическая практика
Спустя год, 9 декабря 1873 года, Орм сообщила Тейлор о своей первой попытке начать карьеру в юриспруденции. Она стала ученицей в юридической палате Линкольнс-Инн у адвоката Джона Сэвилла Вайзи (1829–1916), чья жена, Харриет Вайзи, входила в растущую феминистскую сеть. Обычно начинающие юристы поступали в профессию через одно из юридических учреждений, однако именно эти учреждения не принимали женщин. Тем не менее, Вайзи согласился принять Орм (за немалую плату) на неофициальной основе, но без каких-либо обязательств со стороны Линкольнс-Инн, что Орм сможет стать «конвейансером», не говоря уже о том, чтобы стать полноценным адвокатом. Она считала Вайзи хорошим учителем, и он, в свою очередь, привлек ее к помощи в написании книги о брачных соглашениях. Используя завуалированный язык, которым женщины описывали унижения и опасности, связанные с работой в мужской среде, она написала Тейлор: «Мое одиночество не создало никаких неудобств, и я не думаю, что мое присутствие в этих священных стенах привлекло хоть какое-то внимание». Несмотря на этот сдержанный оптимизм, она понимала, что будет сложно «заработать что-то существенное» в такой ситуации, и начала подрабатывать репетиторством, чтобы свести концы с концами. Позже к ней в офис Вайзи присоединилась другая студентка права, Мэри Элиза Ричардсон.
Это неудовлетворительное положение продолжалось пару лет, пока в 1875 году Орм и Ричардсон не встретились с другим отзывчивым адвокатом, Уильямом Фипсоном Билом. Он посоветовал им отказаться от идеи работать в Линкольнс-Инн и вместо этого снять офис в соседней Ченсери-Лейн, а также искать работу у адвокатов. Он объяснил, что такая стратегия будет более экономичной, и, как сказала Орм Тейлор, «Снимая помещения в Ченсери-Лейн, мы привлечем меньше внимания, чем если бы попытались устроиться в одном из юридических учреждений. Мистер Бил считает, что нам лучше сначала поработать, прежде чем заявлять о своих намерениях войти в профессию, и мы с мисс Ричардсон полностью согласны с ним». Орм была слишком осторожна, чтобы делиться с Тейлор подробностями, но, похоже, анонимность первых дней уже не сохранялась, и, вероятно, обе женщины теперь привлекали нежелательное «внимание» – возможно, даже преследование – в юридических учреждениях.
Ченсери-Лейн находился в центре юридического квартала Лондона, но это была коммерческая улица, где работали адвокаты и солиситоры, а не юридическое учреждение.
В другом письме 1875 года она более подробно описала свою рабочую жизнь в новых помещениях: «Я занята с мисс Ричардсон, а Минни Робертсон, племянница миссис Кэрнс, живет с нами и готовится к экзамену. Так что у нас своя миниатюрная версия Гиртона! Мисс Ричардсон и я сняли офис на 38 Ченсери-Лейн. Он подходит нам по всем параметрам и стоит всего 55 фунтов в год. У нас есть маленький мальчик, который выполняет поручения, и очень порядочная прачка на чердаке, которая заботится о доме. С тех пор как мы здесь, у нас столько работы, сколько мы можем сделать, от мистера Вайзи, нашего старого учителя, и мистера Била. Последний платит мне половину гонорара за любой проект, который я делаю, чтобы облегчить ему труд. Он также дает нам неоценимую помощь в объяснении мелких технических деталей, которые сложно усвоить, и всячески помогает нам начать работу. Он считает, что со временем мы сможем получать работу от солиситоров, даже не будучи вызванными, и что если мы никогда не будем подписывать наши проекты, а будем делать их как внешние клерки, мы сможем продолжать работать даже без вызова».
Для современного читателя это может показаться классическим случаем эксплуатации, но манипуляции Била с жесткими правилами, связанными с юридическим письмом, позволили Орм и Ричардсон – незамужним женщинам середины викторианской эпохи, которым было около двадцати пяти лет – создать собственный бизнес, нанять сотрудников и планировать свое будущее. Это также подчеркивает, что мужчины-юристы получали обширное неформальное обучение помимо LL.B. Быть учеником в одном из юридических учреждений означало потреблять минимальное количество обедов («ужинать») с опытными адвокатами и иметь возможность узнать о различных «мелких технических деталях», недоступных их коллегам-женщинам.
В начале своего времени в офисе Вайзи Орм жаловалась Тейлор, что закон, регулирующий конвейансирование (33 & 34 Vict c97s60), не позволяет ей «заработать что-то существенное», кроме простых соглашений, доверенностей и завещательных инструкций: «Этого было бы недостаточно, чтобы дать шансы на успех человеку, лишенному возможности составлять более распространенные формы конвейанса». Однако к тому времени, когда она обосновалась в своем офисе два года спустя, она открыто «работала» для квалифицированных адвокатов, несмотря на юридический запрет на такую практику. Возможно, Бил, Вайзи и другие незаметно передавали Орм и Ричардсон половину гонораров за, по сути, выполнение прибыльной работы по сложным документам, связанным с передачей собственности. Или, возможно, общепринятая практика в Ченсери-Лейн подразумевала молчаливое согласие на игнорирование буквы закона. В любом случае, Орм и Ричардсон рекламировали себя как конвейансеры и патентные агенты. Закон о патентах 1883 года значительно усложнил процесс регистрации патентов по сравнению с предыдущими годами, но не установил специализированные квалификации. Кроме своих двух основных услуг, Орм и Ричардсон стали директорами Строительного общества девятнадцатого века, одной из новых организаций, занимающихся ипотечным кредитованием.
Визит американского поклонника в новый офис по адресу 27 Southampton Buildings, расположенный недалеко от Ченсери-Лейн, который, к счастью, был зафиксирован в 1888 году, предоставляет яркую картину «миниатюрного Гиртона», где высокообразованные женщины работали вместе над задачами, требующими дисциплинированного ума и тщательной точности. На двери офиса была бронзовая табличка с надписью «E. Orme и M. E. Richardson». Войдя внутрь, журналистка Джесси Урайт оказалась в комнате с ковровым покрытием, где горел яркий камин с мягким углем, два больших окна были открыты, а за ней стояла книжная полка, заполненная отчетами. На стенах висели красивые картины. Она увидела коллегу Орм, Рейну Лоренс, работающую за большим столом в центре комнаты, а офисный мальчик стоял рядом «прямо как палка», готовый выполнить поручение. Стол был обставлен вращающимися стульями и завален бумагами, брошюрами и книгами – настоящим хаосом. Этот офис не только предлагал здоровую и комфортную рабочую атмосферу, но и был типичным для поздне-викторианской эпохи, как в издательствах, колледжах, университетах и государственных учреждениях, так и в различных областях юридической профессии. Неудивительно, что Джордж Бернард Шоу, создавая образ успешной молодой профессионалки Виви Уоррен, мог обратиться к Элизе Орм и ее офису на Ченсери-Лейн в качестве примера.
Общественная деятельность
Можно было бы ожидать, что Элиза Орм будет вести скромный образ жизни, предоставляя свои профессиональные услуги лицензированным юристам. Возможно, некоторые из ее мужчин-наставников предполагали, что она будет работать тихо и discreetly в области конвейансирования и патентов. Однако она решила стратегически использовать профессиональный аспект своей идентичности, чтобы построить репутацию защитницы поддерживаемых ею идей. В первую очередь это касалось независимости женщин (через трудоустройство и право голоса) и Либеральной партии. Коллеги Орм, Ричардсон и Лоренс, также стали известны в этих кругах.
Общественными каналами ее защиты были журналистика (написание книг и статей для газет и журналов, а также редактирование периодического издания) и выступления в качестве лектора. Эти материалы являются важными свидетельствами, помогающими восстановить картину ее жизни и карьеры. Однако они скрывают то, что, вероятно, существовала обширная и мощная сеть связей, действовавшая за кулисами как феминистских, так и либеральных движений, почти полностью не задокументированная. Иногда появляются намеки на влияние Орм, например, когда она призвала Хелен Тейлор в 1875 году поддержать молодую и бедную Херту Маркс или когда предложила проводить занятия по дебатам и публичным выступлениям для «дамы». Тот факт, что она написала биографию ведущего члена Женской национальной либеральной ассоциации, леди Фрай из Дарлингтона (1898), свидетельствует о том, что ей доверяли это сделать, и что она знала, как найти издателя. Также она написала о судебной ошибке в Индии и лондонском юристе, который ее исправил (Судебный процесс над Шамой Чараном Палом, 1897), что предполагает, что этот юрист, Маномохан Гоз, хотел, чтобы она записала его историю. Эти предположения необходимо извлекать из общественных записей, но они помогают развить понимание сложной карьеры, которая была реализована с уверенностью в среде, где хранители ворот заявили, что это невозможно.
Орм была ведущим членом движения за права женщин в 1870-х и 1880-х годах, но ее имя не было увековечено или отмечено теми, кто писал первые истории их борьбы. На это есть две вероятные причины. Она прожила очень долгую жизнь в уединении и вне публичного внимания, так что, когда она умерла в 1937 году, большинство ее современников уже не было в живых. Однако некоторые из этих современников, вероятно, считали, что она предала их идеалы, и поэтому исключили или скрыли ее лидерство из записей. Нет никаких доказательств того, что она когда-либо колебалась в своей поддержке дела, которое, как она сказала Тейлор, было «высшей важности». Однако, как тогда, так и сейчас, феминизм не был монолитным движением, и ее подход отличался от большинства.
Орм входила в Исполнительный комитет Национального комитета по правам женщин, и существует множество пресс-репортажей о ее лекциях, иногда проходивших на встречах в гостиных, посвященных вопросу прав женщин. Однако она рассматривала вопрос о праве голоса для женщин через стереоскопическую призму либеральной политической идеологии и политики Либеральной партии; первое восходило к ее учебе в UCL, в то время как второе касалось альянсов с влиятельными либеральными семьями. С этой точки зрения, она осуждала стратегию компрометации партии по вопросу прав женщин в то время, когда они боролись за самоуправление для Ирландии. Она выражала эту точку зрения с трибуны редактора Женского вестника и Еженедельных новостей, органа Женской либеральной федерации, с 1889 по 1892 год. Тем не менее, большинство членов федерации не согласились с ней; они предпочли сделать вопрос прав голоса официальной частью партийной платформы. В 1892 году женщины, включая Софи Фрай, Кэтрин Гладстон и Элизу Орм, сформировали альтернативную группу – Женскую национальную либеральную ассоциацию. Хотя идеологическое обоснование, вероятно, является самым значимым аспектом ее решения, стоит отметить, что, в отличие от большинства женщин, запомнившихся как лидеры современного женского движения, она, возможно, была мотивирована тем, что ей нужно было управлять бизнесом и защищать свою профессиональную репутацию, но при этом у нее не было ни поддерживающего мужа, ни значительных частных средств для финансовой поддержки.
Орм считала, что финансовая независимость – полученная через доход от работы и защиту собственности – является самой важной целью для женщин всех классов, как замужних, так и незамужних. В одном из ранних заявлений (1878 года) она описала голосование как средство достижения этой цели: «В целом, самый прямой способ получения для женщин тех образовательных преимуществ и оплачиваемых вакансий, которые все еще от них скрыты». Она вновь выразила это мнение в своей статье 1897 года, отвергая концепцию о том, что бедность является необходимым условием для незамужних женщин:
«Предположим, что [молодая женщина] выбирает какую-то оплачиваемую профессию и зарабатывает, возможно, 500 фунтов в год. Она тратит свое время на то, что ее таланты особенно хорошо позволяют ей делать, и таким образом приносит прямую пользу тем, для кого работает. Время, проведенное таким образом, позволяет ей нанимать других для создания шляп, платьев и другой одежды, и, будучи обеспеченной, она хорошо платит за качественную работу. У нее есть собственный дом с прислугами, одним из которых, вероятно, является домработница или компаньонка, чьи домашние навыки делают ее жизнь приятной и прибыльной. И, вероятно, она помогает младшей сестре или племяннице начать такую же полезную и почетную жизнь, как у нее».
На тот момент Элиза жила с незамужней сестрой Беатрис в большом доме на юге Лондона и, возможно, финансово поддерживала ее. У Орм были племянницы и другие подопечные, которые пользовались ее щедростью. Как в личной, так и в общественной жизни, Орм демонстрировала свою приверженность независимости женщин.
Возможности фриланса
Термин «фриланс» является анахронизмом для 1890-х годов, но он хорошо отражает нестабильный и гибкий характер карьеры и идентичности Элизы Орм. Поддерживать репутацию надежного специалиста по сложным юридическим вопросам было относительно незаметно. Совсем другое дело — развивать и контролировать репутацию защитницы прав женщин и финансовой независимости. Обладая чуткостью к возникающим возможностям, Орм дважды смогла использовать пересекающиеся аспекты своей идентичности, чтобы продемонстрировать, как женщины могут вносить свой вклад и чего она сама способна достичь в области государственного управления и общественной политики. Однако она также была готова выполнять более скромные задания, которые использовали ее таланты и дополняли ее доход.
Первую возможность повлиять на государственную политику Элиза Орм получила в 1892 году, а вторую — в 1894 году, когда ей было около сорока пяти лет. Либеральное правительство того времени создало Королевскую комиссию по труду для расследования условий труда в нескольких отраслях и назначило команду из четырех «женщин-ассистентов комиссаров» под руководством Орм. Работа была сложной, и Орм отказалась от приглашения участвовать в Конгрессе по юриспруденции и реформе права, который проходил в рамках Всемирной Колумбийской выставки в Чикаго; у нее едва хватало времени, чтобы подготовить письменный доклад для мероприятия. Один из ее сторонников, Леонард Кортни, которому доверили выбор, выбрал ее вместо Беатрис Поттер. Репутация Поттер, вместе с ее новым мужем Сидни Уэббом, развивалась в более радикальном и профсоюзном направлении. Элиза Орм считала, что профсоюзы могут быть полезны для мужчин, но выступала против них для женщин, утверждая, что большинство женщин рабочего класса занимались краткосрочной работой вне дома. Вместо объединения для улучшения зарплат и условий труда, женщины «должны иметь возможность забрать свои деньги, которые они внесли [в профсоюз], если решат покинуть профессию, так же как они могли бы забрать их из сберегательного банка». С таким подходом она, вероятно, производила впечатление надежного человека, которому можно доверить деликатные вопросы, стоящие перед их комиссией. В дополнение к надзору за тремя коллегами, она исследовала работу барменш и официанток, женщин, занятых в производстве гвоздей, цепей и болтов в Мидлендсе, а также работу женщин в Ирландии. Ее отчеты содержат множество доказательств ее убеждения, что женщины не должны исключаться из каких-либо рабочих мест, независимо от того, насколько они неудобны или опасны. Это снова ставило Орм в противоречие с сильным течением современного феминистского мнения — на этот раз с кампанией по защите здоровья женщин, ограничивая их участие в тяжелых работах, таких как кузнечное дело, и сокращая продолжительность рабочего времени в барах и ресторанах.
Всего через два года Орм была приглашена Гербертом Гладстоном присоединиться к комитету по условиям содержания в тюрьмах, который он возглавлял как член парламента. Ее вопросы к свидетелям, дающим показания комитету, подчеркивали возможности для оплачиваемой работы женщин в отношении заключенных; она выразила недовольство использованием волонтеров «женщин-гостей», возможно, потому что матроны тюрем были недовольны их вмешательством. Больше взглядов Орм на женские тюрьмы можно узнать из статьи, которую она написала в 1898 году под названием «Наши женские преступники»: «Истинный факт заключается в том, что женщины, вместо того чтобы исправляться благодаря тюремному лечению, становятся только хуже, и что наша система… на самом деле рассчитана на то, чтобы производить привычных преступников и пьяниц». В своем резком мнении Орм утверждала, что многие из действующих в тюрьмах политик приводят к «ужасным ошибкам, которые могут быть совершены доброжелательными мужчинами, если они игнорируют женскую критику». Хорошим примером ценной женской рекомендации является ее предложение относиться к матронам и надзирателям в женских тюрьмах с уважением, как к профессиональным женщинам с потенциалом для инноваций и отличного управления («надзиратели правильного типа с солнечными характерами, яркими надеждами и overflowing оригинальностью»).
Орм получала зарплату за свои восемнадцать месяцев работы в Комиссии по труду в размере 25 фунтов в месяц. Ее работа в тюремном комитете, вероятно, также оплачивалась, и, возможно, были и другие выгодные краткосрочные задания, которые дополняли (или временно заменяли) ее основной доход от бизнеса на Ченсери-Лейн. Аналогично, она зарабатывала гонорары за некоторые свои статьи и лекции.
Другим источником дохода, который впоследствии перерос в иную форму отношений, стала просьба писателя Джорджа Гиссинга о помощи Элизы Орм в управлении его домашней ситуацией. Вторая жена Гиссинга, Эдит, была глубоко несчастна и часто проявляла свою недовольство через насилие и грубость. С его точки зрения, она была безумной и не могла заботиться о их сыне Уолтере. Орм и Гиссинг встретились на ужине в 1894 году, и три года спустя, когда ситуация ухудшилась, он обратился к ней за помощью. Элиза взяла Эдит под свою опеку, сначала поселив её в своем доме в качестве квартирантки за 200 фунтов в год. На тот момент Элиза и Беатрис Орм жили вместе с братом на юге Лондона, и наличие жильца в свободной комнате, безусловно, помогало семейному бюджету. Позже Орм предложила профессиональный совет Гиссингу (что ему следует обратиться за юридическим раздельным проживанием). Она также помогла устроить Уолтера в другую семью, когда Эдит Гиссинг была арестована, но нет данных о том, оплачивалась ли эта услуга. Также не сохранилось записей о других случаях, когда Орм могла предложить частные услуги кому-то, нуждающемуся в деликатной поддержке и практической помощи.
Следует отметить, что есть разница между работой в государственных комиссиях, получением гонораров за журналистику или роялти за книги и принятием квартиранта, которому требовалось особое внимание. Без сомнения, были и другие случаи, когда Орм занималась временными заданиями, которые увеличивали её личный доход, не нанося ущерба её публичному имиджу. Многие её феминистские современницы были замужем и финансово поддерживались мужьями, разделяющими их идеалы, или же были одинокими женщинами, живущими на доходы от унаследованных инвестиций. Элиза же была одинокой женщиной, самостоятельно обеспечивающей себя в профессиональной сфере, которая была настолько нестабильной, что не имела четкого обозначения.
Её посмертная репутация начала исследоваться только в 1980-х годах, а во втором десятилетии XXI века лишь начали находить фотографии. Следы современных комментариев ожидали в архивах или в книгах о других людях. Например, один студент юридического факультета пытался доказать, что Орм обманом получила стипендию, которую он заслуживал; также был случай, когда она присоединилась к мужчинам, наслаждающимся сигарой после ужина. Одна злобная женщина уверяла свою подругу, что Орм «ужасно уродлива», в то время как молодой человек был смущён, узнав, что дружелюбная девушка, с которой он флиртовал, была грозной «Мисс Орм». Молодая выпускница юридического факультета Корнелия Сорабджи беспокоилась, что её могут воспринимать как «нечто вроде Мисс Орм, известной тем, что инициировала неприятные разводы». (Возможно, это отсылка к её деликатному участию в разводе Чарльза Дилка в 1886 году, но доказательства здесь неубедительны.) Благодаря интернет-поисковикам, информация о ней теперь доступна, как и многие её публичные появления, а также несколько писем в архивах. Но её личные чувства и мотивации остаются неизвестными, как и случаи, когда соперники могли подрывать её хрупкую репутацию. Почему Элиза Орм ушла на пенсию около 1910 года, когда ей было чуть за шестьдесят? Что она думала о милитантизме суфражисток вскоре после этого, о Первой мировой войне или о Законе о снятии сексуальных ограничений 1919 года? Каковы были её отношения с Мэри Ричардсон и Рейной Лоренс? Нет доказательств, которые бы указывали на то, что их отношения были интимными, как и нет свидетельств, что они таковыми не были. (Лоренс была назначена исполнителем завещания Орм в 1885 году и выполнила свои обязанности в 1937 году; это свидетельствует о долгой дружбе.) Какую роль играла расширенная сеть семьи, в которую входили такие выдающиеся личности, как её шурины Дэвид Мэссон в Эдинбурге и Генри Чарлтон Бастиан в Лондоне, а также её сестры и племянницы, её холостые братья-врачи Чарльз и Кэмпбелл Орм, и её племянники? Будущий биограф или историк мог бы проследить такие связи.
Эта глава призвана помочь сформировать нарратив по мере появления новых исследований, чтобы отразить феминистскую активность одной женщины, её возможности фриланса и её полупрофессиональную практику как часть нового (и нестабильного) типа оплачиваемой работы и профессиональной идентичности для женщин. В словах самой Элизы Орм: «Ничто так не помогает [идеологическому] вопросу, как практическая работа, выполняемая женщинами».
Как мы уже видели, Орм оказалась на «неправильной» стороне истории женского движения, сначала когда оно начало формироваться в начале XX века, и снова, когда феминистские исследователи второй волны начали отмечать предшественниц, которые однозначно боролись за право голоса и защиту здоровья работающих женщин. Её место в истории женщин в юридической профессии более устойчиво, но все еще несколько проблематично. Движения «Первые 100 лет» и «Первая женщина-юрист» признали её предшественницей прорыва 1919 года. Однако как предшественница, она неизбежно воспринимается как «неудачница» — кто-то, кто пытался войти в профессию, но не смог. Она сама способствовала этому дискурсу в статье в юридическом журнале 1903 года, где написала, что «возможно, мне следовало попробовать усерднее». Однако было неразумно тогда, и это исторически неверно сейчас, предполагать, что климат 1870-х и 1880-х годов позволял бы какой-либо женщине стать адвокатом или солиситором в Британии. Что было возможно, так это взимать значительные гонорары с легитимных практиков, чье юридическое образование было признано, и чьи права на публичные роли были подтверждены.
